Зеленая 12


Косой дождь ударил каплями в стекло. Тамара, отрешенным взглядом смотревшая во двор, машинально провела по стеклу кухонным полотенцем. Боль. Боль владела ею. Кухня, когда она обернулась, показалась ей серой и пустой. Мир, ее привычный мир раскололся, и она физически чувствовала, как трещины разрушают то, что казалось таким домашним и вечным.
Тамаре было сорок пять. В последнее время она все чаще стала замечать, что похожа на свою мать. У старушки было открытое доброе в мелких морщинках лицо, светлые голубые глаза и абсолютно седые волосы. Тамаре вдруг вспомнилось давнее лето. Маленький Вовка с тогда еще молодой бабушкой. Их дача на берегу залива. Каморка под крышей, где они с Семеном занимались любовью. Свою проснувшеюся после рождения сына чувственность. Жар железной крыши, стоны и солнечные пятна сквозь дрожащую пелену ресниц. Он предал ее. Как он мог?

Тамара медленно прошла в гостиную. На столе еще стояли рюмки Семена и Сергея. Она резко почувствовала запах окурков, коряво смятых в хрустальной пепельнице. Да, она замечала, что Семен становится забывчивее и невнимательнее. Все чаще появлялись какие-то новые ночные смены и отлучки, которых раньше не было.
Тамара открыла нижний ящик серванта и достала снотворное. Она выламывала белые таблетки из перламутровой фольги, буквы надписей рвались, заостряясь на блестящих краях. Она высыпала белую горку в ладонь, пробежала взглядом по столу, и, не найдя воду, поднялась.

Семена позвали. У него было скверное настроение. Они сегодня немного выпили с приятелем, и он ни с того ни с сего разоткровенничался с ним. Больше всего Семена томило, что он заговорил с ним о Тамаре. Он любил ее. Он понимал, что лучшей жены ему не найти. Это столкновение с нею в прихожей. Ее взгляд. Неужели она все слышала? То, что он говорил с Сергеем об Ольге не волновало его. Это была мужская победа. Ольге было двадцать семь. Она была медсестрой в их заводском медпункте. Шальной взгляд и легкий цинизм, свойственный некоторым медработникам, придавал ее сексуальности новые краски. С нею он испытывал животную радость. Ее атласная кожа, твердые груди с розовыми сосками, рассыпающиеся в любовной пляске светлые волосы завлекали и завораживали его. Потом, когда они спокойно лежали и она начинала говорить, некоторые фразы коробили его. Оба они знали, что эта их связь не навсегда. Но на другой день их снова влекло друг к другу. Семен был крепким мужиком. В свои пятьдесят, с легкой проседью и совсем гладким лицом он был красив. Он следил за собой. Пил он в меру, никогда не напивался. На даче и дома баловался гирями и штангой, любил пошутить в компании друзей. Еще год назад он не думал всерьез о других женщинах. Но оказалось, что «бес в ребро» поговорка и про него. Все произошло внезапно. Нет, он не хотел огорчать Тамару, но и отказаться от Ольги у него не хватало сил.

Семена позвали. Завод стоял на берегу небольшой темной речки, впадающей в Охту. В широком бассейне стояли новенькие яхты и катера, недавно спущенные на воду. Чуть поодаль над гладкой площадкой покачивался причаленный к ажурной мачте воздушный шар с надписью большими оранжевыми буквами «Элана».

Семен быстро сообразил, что барахлит форсунка газовой горелки. Через несколько минут пламя загорелось ровно, шар округлился и натянул причальный трос. Но пошел дождь, и полет решили отложить.

Порыв ветра налетел на Олега у Техноложки. Косой дождь подгонял его, когда он пошел по Московскому проспекту в сторону Фрунзенского универмага. Их лаборатория принадлежала Технологическому институту, но все электронные микроскопы и газоанализаторы находились в полуподвальном помещении старого здания на одной из боковых улиц. В начале двадцатого века здесь был бордель. Во время ремонта они
рассматривали найденные кафельные плитки с эротическими сценами и старые кирпичи с глубоко вдавленными клеймами компаний.

Стряхнув с зонта капли дождя, Олег прошел в лабораторию и сел за микроскоп. С легким вздохом открылся вакуумный шлюз, и Олег положил крошечный стальной обломок на светлую чашечку. С тихими щелчками завертелась ручка увеличения. На зеленом экране приближался серебристый скол, напоминающий фантастические обрывы и скалы. Этот осколок был найден в стене, а его собратья убили и ранили десятки людей.

Следующий день был тихим, пасмурным и светлым. Вчерашний дождь высох, только кое-где поблескивали небольшие лужицы. Город ровно гудел. Чуть слышно шелестела омытая дождем листва деревьев, изредка вспыхивали искры под дугой проходящего трамвая, и медленно поворачивали на перекрестке толстые троллейбусы, открывая бока с рекламными надписями.

Олег задумчиво шел по городу, то забываясь, то вновь различая лица прохожих. Отчет был закончен. Олег вспоминал металлический блеск образцов, и за ними ему чудилась какая-то странная паутина жизни и смерти, мерцающая непонятным магическим светом. Он не знал куда он идет, он шел в лабиринтах города сквозь воздух, таивший в себе радость и недосказанность летней поры.

Тамара ехала домой. Ее боль немного притупилась. Она решила ничего не говорить Семену. Вчера в последний момент, уже налив в кружку с красным цветком на боку воду и поднеся к губам горсть таблеток, она вдруг ясно-ясно увидела широко открытые глаза Маши, смотревшие на нее с доверием и надеждой. Она полюбила эту девочку. И сейчас на седьмом месяце беременности Маша ждала ее, цеплялась за нее, за ее опыт и материнское тепло. Тамара даже иногда ловила себя на мысли, что Маша кажется ей чем-то ближе ее бесшабашного Вовки. Иногда они с ним становились очень похожими, когда смеялись в блеске своей юности. Но на Машином лице могло вдруг появиться выражение болезненной печали, которого никогда не бывало у сына. Маша осталась сиротой в семь лет. Ее отец – чернобыльский ликвидатор умер через три года после аварии, мать прожила еще несколько лет. Тамара вспомнила как заблестели вчера Машины глаза, когда они вдвоем почувствовали под своими ладонями толкающегося ножками ребенка в округлившемся животе невестки.
Вчера вечером за повседневными хлопотами в квартире молодых Тамара почти забылась, но сейчас чем ближе она подъезжала к дому, тем сильнее наплывали на нее невеселые мысли.

Олег вскочил в проходящий троллейбус. Он пошел по проходу к задней площадке и вдруг встретился с печальными светло-голубыми глазами. Они не видели его. Чуть полноватая шатенка с открытым добрым лицом смотрела в какой-то свой мир, о котором Олег не знал ничего. Но щемящее чувство близости вдруг охватило его. И когда женщина через несколько остановок встала и пошла к выходу, Олегу показалось, что от него уходит судьба. Медленно за окном проплыл парк, и троллейбус остановился. Женщина пошла по дорожке к дому. Троллейбус тронулся. Со смешанным чувством потери и надежды Олег смотрел в окно. Показался угол здания. Улица Зеленая 12, - было выведено большими буквами на стене.

Девочка-подросток каталась на скейте по асфальтовой дорожке. Она нажимала на край доски, подлетала и снова ловила доску в полете. Вдруг она остановилась и подняла голову. Над домами медленно плыл воздушный шар. Он был четко виден на фоне верхних этажей панельного дома с пятном обвалившихся плиток, на фоне проводов линии электропередачи и серого летнего неба.


Леонид Криницын "Зеленая 12" 2007

1 комментарий:

  1. М-да...Зарисовка... и эта "...радость и недосказанность..." :)

    ОтветитьУдалить