пятница, 1 января 2016 г.

Январь. Охотники на снегу.



"Январь. Охотники на снегу" - этот мировой шедевр был создан Питером Брейгелем Старшим в 1565 году. Именно эту картину Андрей Тарковский использует в фильме "Солярис" как  ностальгическое воспоминание затерянных в космосе астронавтов о всей земной цивилизации.

О чем эта картина? О тихих шагах по снегу и желтом узоре куста, чуть прикрытого сугробом, о том, как хрустнула ветка, когда с нее вдруг стремительно сорвалась птица, о черном кружеве зимних деревьев и теплом огне костра, о мирном труде и родной земле, о человеческом бытии, полном тишины, доброты и мудрости. По влажному, чуть подтаявшему снегу люди возвращаются с охоты. Вслед за ними устало бредут собаки. Так же как вдали от дома, они привычно ищут след, но теперь выбирают только тот путь, который пахнет запахами очага, мягкой соломой и теплой едой.

Зеленый хрусталь бескрайнего небосклона осеняет этот мирный край. Небо отражается в зеркале застывшего озера, бросает рефлексы на заснеженные пригорки. Мягкие зеленые полутона множатся в скованных льдом реках, разбегаются по холмам пятнышками деревьев, почти исчезающих на горизонте.

В этой картине гармоническое согласие и мудрая обращенность к миру достигают своей кульминации. Здесь в бесконечном всеобъемлющем бытии не теряются люди, как бы малы и незначительны они ни были. Брейгель пишет землю, уютно укрытую белым покровом и населенную тружениками, чья жизнь подчинена вечному движению природы.

Острая композиция «Охотников на снегу» необычна тем, что кажется, будто изображенный пейзаж далеко выходит за рамки картины. Ни кирпичный дом, перед которым крестьяне жгут костер, ни ветви высоких деревьев, ни далекие вершины холмов, ни жилища, написанные на втором плане справа, — ничто полностью не уместилось в границах полотна. Такая фрагментарность изображения выводит глаз зрителя за раму и заставляет мысленно продолжить панораму, которой нет конца, создавая ощущение непрерывности мироздания. В том же медленном и спокойном ритме, что и люди, «шагают» по снегу деревья, все уменьшаясь и уменьшаясь и наконец превращаясь вдали в голубоватые точки. Уходящие к самому горизонту изображения раздвигают мир вглубь, так же как срезанные у граней картины детали распахивают его вширь.

Графичность, четкость силуэтов первого и второго планов переходит в мягкую дымку далей. Линейному и пространственному совершенству композиции, построенной с величайшим чувством пропорции, аккомпанирует безупречное цветовое и тональное решение. Теплые коричневые пятна фигур, охристые и оранжевые тона домов, уводящие глаз к мягкой зелени озер, еще более оттеняют бело-голубой снежный покров. Чередующиеся теплые и холодные тона, так же как и горизонтальные ритмы заснеженных склонов, создают спокойную и возвышенную симфонию, рождают настроение воистину космической гармонии.